Война с саламандрами (сборник) - Страница 154

К оглавлению

154

– Поэтому вы и хотели его отравить?

– Ну да.

– За то, что он вас выругал?

– Нет, за лужок. Он сказал, что его продаст.

– Однако послушайте, – воскликнул председатель, – это ведь был его лужок? Почему же ему было не продать?

Обвиняемый Вондрачек укоризненно поглядел на председателя.

– Да ведь у меня-то там, рядом, посажена полоска картофеля, – объяснил он. – Я ее и покупал с расчетом, чтоб потом стало одно поле. А он знай свое: «Какое мне дело до твоей полоски, я лужок продаю Юдалу».

– Значит, между вами были нелады? – допытывался председатель.

– Ну да, – угрюмо согласился Вондрачек. – Из-за козы.

– Какой козы?

– Он выдоил мою козу. Я ему говорю: «Папаша, не троньте козу, а не то отдайте нам за нее полянку у ручья». А он взял и сдал ту полянку в аренду.

– А деньги куда девал? – спросил один из присяжных.

– Да куда ж их деть? – уныло протянул обвиняемый. – Убрал в сундучок. «Умру, говорит, вам достанется». А сам все не помирает. Ему было, наверно, уж за семьдесят.

– Значит, вы утверждаете, что в неладах был повинен тесть?

– Верно, – ответил Вондрачек нерешительно. – Ничего он нам не давал. «Пока, говорит, я жив, я хозяин – и никаких». Я ему говорю: «Папаша, купите корову, я тогда этот лужок распашу, и не надо будет его продавать». А он ладит свое: мол, когда умру, покупай хоть две коровы, а я эту свою полоску продам Юдалу.

– Послушайте, Вондрачек, – строго сказал председатель. – А может, вы его убили, чтобы добраться до денег в сундучке?

– Эти деньги были отложены на корову, – упрямо твердил Вондрачек. – Мы так и рассчитывали: помрет он, вот мы и купим корову. Какое же хозяйство без коровы, судите сами. Навоза и то взять негде.

– Обвиняемый! – вмешался прокурор. – Нас интересует не корова, а человеческая жизнь. Почему вы убили своего тестя?

– Из-за лужка.

– Это не ответ.

– Лужок-то он хотел продать…

– Но после его смерти деньги все равно достались бы вам!

– А он не хотел умирать, – недовольно сказал Вондрачек. – Кабы умер по-хорошему… Я ему никогда ничего худого не сделал. Вся деревня скажет, что я с ним как с родным отцом… Верно, а? – обратился он к залу, где собралась половина деревни.

В публике прокатился шум.

– Так, – серьезно произнес председатель суда. – И за это вы хотели его отравить?

– Отравить! – пробурчал обвиняемый. – А зачем он вздумал продавать тот клевер? Вам, барин, всякий скажет, что клевер нужен в хозяйстве. Как же без него?

В зале одобрительно зашумели.

– Обращайтесь ко мне, а не к публике, обвиняемый, – повысил голос председатель суда. – Или я прикажу вывести ваших односельчан из зала. Расскажите подробнее об убийстве.

– Ну… – неуверенно начал Вондрачек. – Дело было в воскресенье. Гляжу – опять толкует с этим Юдалом. «Папаша, говорю, не вздумайте продать лужок». А он в ответ: «Тебя не спрошусь, лопух!» Ну, думаю, ждать больше нечего. Пошел я колоть дрова…

– Вот этим топором?

– Да.

– Продолжайте.

– Вечером говорю жене: «Забирай-ка детей да иди к тетке». Она – ревет. «Не реви, говорю, я с ним еще сперва потолкую…» Приходит он в сарай и говорит: «Это мой топор, давай его сюда!» Я ему говорю: «А ты выдоил мою козу». Он хотел отнять у меня топор. Тут я его и рубанул.

– За что же?

– Ну, за тот лужок.

– А почему вы его ударили три раза?

Вондрачек пожал плечами:

– Да уж так пришлось, барин… Наш брат привычный к тяжелой работе.

– А потом что?

– Потом я пошел спать.

– И заснули?

– Нет. Все думал, дорого ли обойдется корова… и что ту полянку я выменяю на полоску у дороги, чтобы было одно поле.

– А совесть вас не беспокоила?

– Нет. Меня беспокоило, что земля у нас вразнобой. Да еще надо починить коровник, это обойдется не в одну сотню. У тестя-то ведь и телеги не было. Я ему говорил: «Папаша, господь вас прости, разве это хозяйство? Эти два поля прямо просятся одно к другому, надо же иметь сочувствие».

– А у вас самого было сочувствие к старому человеку? – загремел председатель.

– Да ведь он хотел продать лужок Юдалу, – пробормотал обвиняемый.

– Значит, вы его убили из корысти?

– Вот уж неправда! – взволнованно возразил обвиняемый. – Единственно из-за лужка. Кабы мы оба поля соединили…

– Признаете вы себя виновным?

– Нет.

– А убийство старика, по-вашему, не преступление?

– Так я ж и говорю, что все это из-за лужка! – воскликнул Вондрачек, чуть не плача. – Нешто это убийство? Господи, это же надо понимать, барин. Тут семейное дело, чужого человека я бы пальцем не тронул… Я никогда ничего не крал… хоть кого спросите в деревне, Вондрачека все знают… А меня забрали, как вора, как жулика… – простонал Вондрачек, задыхаясь от обиды.

– Не как вора, а как отцеубийцу, – хмуро поправил его председатель. – Знаете ли вы, Вондрачек, что за это полагается смертная казнь?

Вондрачек хмыкал и сопел носом.

– Это все из-за лужка… – твердил он упрямо.

Судебное следствие продолжалось: показания свидетелей, выступление прокурора и защитника…

Присяжные удалились совещаться о том, виновен или нет обвиняемый Вондрачек. Председатель суда задумчиво смотрел в окно.

– Скучный процесс, – проворчал член суда. – Прокурор не усердствовал, да и защитник не слишком распространялся… Дело ясное, какие уж тут разговоры!

Председатель суда запыхтел.

– «Дело ясное»… – повторил он и махнул рукой. – Послушайте, коллега, этот человек считает себя таким же невиновным, как вы или я. У меня ощущение, что мне предстоит судить мясника за то, что он зарезал корову, или крота за то, что он роет норы. Во время заседания мне все приходило в голову, что, собственно, это не наше дело. Понимаете ли, это не вопрос права или закона. Фу… – вздохнул он и снял мантию. – Надо немного отдохнуть от этого. Знаете, я думаю, присяжные его оправдают; хоть это и глупо, а его отпустят, потому что… Я вам вот что скажу. Я сам родом из деревни, и когда подсудимый говорил, что поля просятся друг к другу, я ясно видел две разрозненные полоски земли, и мне казалось, что мы должны были бы судить… по-божески… должны были бы решить судьбу этих двух полей. Знаете, как я поступил бы? Встал бы, снял шапочку и сказал: «Обвиняемый Вондрачек, пролитая кровь вопиет к небу. Во имя Божие ты засеешь оба эти поля беленой и плевелом. Да, беленой и плевелом, и до самой смерти своей будешь глядеть на этот посев ненависти…» Интересно, что сказал бы на этот счет представитель обвинения? Да, коллега, деяния человеческие иногда должен бы судить сам Бог. Он один мог бы назначить великую и страшную кару… Но судить по воле Божьей не в наших силах… Что, присяжные уже кончили? – Председатель нехотя встал и надел свою мантию. – Ну, пошли. Зовите присяжных.

154